—Ну и долго мы тут будем сидеть? У меня уже ноги затекают, — мужчина
сидел в маленькой зеленой «Хонде», которая явно не подходила ему по
габаритам. Не удивительно, что он начал уставать, да еще добавлялась
напряженность бессонной ночи и соседство мерзкого типа в другой машине.
Того парня из-за его костлявости явно не мучила стоявшая жара, а Вик то
и дело стирал со лба капли пота.
—Слушай, что ты ноешь, — Сказал
Дохлый Мик. — Нам же сказали, что нужно ждать остальных, а это касалось
и тебя. Если тебе уже не терпится кого-нибудь пристрелить, засунь свое
желание поглубже и сиди в этой чертовой машине.
Трубка телефона
только что не раскалялась от такого гневного напора. Вик посмотрел на
дьявольскую машинку с неудовольствием и отключил связь, хотя издали
заметил, что Мик еще о чем-то хотел поговорить.
«Да пошел ты, —
подумал Вик про себя и сунул сотовый в карман. — Орать он тут еще на
меня вздумал. Пострелять видите ли мне захотелось. Да ты, мелкий
уродец, еще пешком под стол ходил, когда я вот так часами сиживал в
засадах. Да я бы еще столько посидел, но такой жары не выдержит ни один
нормальный человек. Вон как все оп теньку спрятались, а я в этой
консервной банке просто задыхаюсь».
В этот момент «Хонду» тряхнуло,
потому что кто-то в гавайской рубахе, шортах и с цепочкой открывал
дверь машины, но старая бестия явно не желала впускать в себя нового
пассажира, потому что замок заклинило. Вик наклонился к соседнему
сидению и стукнул с внутренней стороны. Парень в гавайке чуть не
отлетел, потому что дверь вылетела как пробка из бутылки.
—Ты когда
избавишься от этого дерьма? — Роланд занял свое место и принялся сразу
же искать глазами машину Мика. Вик указал на старый «Лендровер»
грязно-болотного цвета.
—Пока она мне отлично служит, хоть и тесно в
ней, но в юркости и скорости ей не занимать. Я же с ней только на
работу езжу, — оправдался Вик. — А если тебе что-то не нравится, можешь
идти к Мику.
—Ну уж нет, у меня с ним штыки. Ты что забыл, он е
застал меня со своей племянницей, а теперь просто мечтает отомстить за
такое унижение. А девчонка я тебе скажу была…
Он потянулся с
мечтательным видом и причмокнул. Вик усмехнулся, глядя на это, вспомнил
тощий зад и плоскую грудь Вероники, ребра, которые торчали у нее через
прозрачную мертвенно бледную кожу, и поморщился, ведь это все равно,
что спать со скелетом:
—Да ну тебя, Рол. Она же такая тощая, что даже ухватиться не за что.
—А тебе что, толстуху надо?
—Ну
почему сразу толстую? Вот я недавно одну девушку видел, просто чудо.
Такая курносая, глазки большие, черные как ночь, так умело она
управлялась со своей попкой, просто загляденье, грудь у нее тоже
плоская, но сразу видно, что она отличных размеров.
Почему-то,
разговаривая об этой девушке, Вик не мог заставить себя назвать ее
цыпочкой, киской или деткой, как он делал почти со всеми
представительницами противоположного пола, которых он себе
присматривал. Мужчина вообще свободно относился к этому делу, не
задерживая у себя ни одну из подружек дольше, чем на три месяца. Раз,
правда он сделал такую ошибку, так о замужестве заговорила, а надеть на
себя путы Вик еще не был готов. Он чувствовал в себе силы для работы, а
серьезные отношения (это было заметно по его женатым товарищам) сильно
портили все дело, доставляли беспокойства, служили поводом для
ревности. А Вик был свободен как ветер, мог в любой момент сорваться и
уехать в другой город или даже страну, потому что он видел в себе
удачливого дельца, заслуживающего иногда отдых, а если на курорте
случайно подворачивалась работа, то он не отказывался от нее, желая
утвердить свое превосходство над остальным миром. Тщеславие владело им
даже больше чем жажда наживы, но не мешала, а наоборот подстегивала к
совершению очередного преступления. К своим тридцати двум годам Вик
отсидел в общей сложности семь, потому что никто из этих нерасторопных
и туповатых копов не мог найти связь между ним и многочисленными
ограблениями. Он брал все, где можно было срубить больше пяти тысяч, и
редко брал напарников, но сейчас ему навязали работу с группой, поэтому
приходилось мириться. Единственное, что его не устраивало, так это
роль, отведенная в этом спектакле.
—Слушай, Рол, а какого черта мы,
как новички будем торчать здесь по машинам, чтобы потом отвлекать на
себя копов, — он жевал спичку, и слова получались не очень четкими.
—Мне
это нравится не больше, чем тебе, но ведь таким было распоряжение
Лоренса, — ответил его сосед. — А я бы лучше делал то, что велит
Лоренс, потому что не хочу сам и не советую тебе ссориться с ним. Иначе
твои и мои кишки будут сушиться с деревом, которое стоит по соседству с
нашими домами, а мне они нужны там, внутри, — он погладил себя по
округляющемуся животу. Так что, приятель, будем сидеть здесь в твоей
машине и следить за выходом этого чертова банка.
—Давай о нем не
будем, это самое зверское заведение из всех, что я когда-либо видел.
Они же просто не думают о честных бандитах, которые должны прокормить
свои большие семьи, — последние слова он произнес с широкой улыбкой.
—Ну
ты даешь, — Роланд веселился от души, понимая весь сарказм данной
фразы. Он-то сам тоже был убежденным холостяком. — Ты чертовски прав. В
нашем деле очень вредно обзаводиться семьями, а тем более детьми. Я
слышал, что в России вора в законе лишают права на корону, если у него
появится хоть один официальный ребенок.
—Круто, мне это нравится, —
Вик протянул руку у радио. Оттуда раздавался визгливый голос саксофона
и какофония джаза. Оба пассажира поморщились, и мужчина начал крутить
ручку, чтобы найти подходящую музыку. Где-то послышались раскаты
классики, потом что-то латиноамериканское ударило в уши. Рол остановил
его, и они стали вслушиваться в переходы гитарных струн в руках
мексиканского виртуоза.
—Мама всегда жалела, что я не стал
музыкантом, — Рол вздохнул и облокотился на открытое окно. —
Представляешь, я бы тогда не сидел здесь, а где-нибудь выступал. Скорее
всего, я мог стать пианистом ли бас-гитаристом.
—Здорово, — кивнул Вик. — У меня вот другого шанса не подворачивалось, да и слуха у меня нет.
—Это
дело можно поставить, — сказал Роланд со знанием дела. — Мама отдала
меня в музыкальную школу, я учился, и хорошо учился, но вернулся уже
давно забытый нами отец и решил: не дело это для моего сына, если он
будет где-нибудь на дискотеке развлекать толпу пьяных тинэйджеров.
—А если бы ты выступал в консерватории?
—Папа всю жизнь вагоны разгружал и ящики таскал, — парировал Роланд.
—Тогда понятно.
Откровенность
соседа начинала его немного доставать. Вик знал, что Роланд — надежный
парень, но уж слишком много он болтает не по делу, слишком
откровенничает. А если он спросит об его прошлом, ворошить старое белье
было бы нежелательно, и отмолчаться ведь не удастся. С еще большей
силой он захотел, чтобы сейчас назначенные на это дело ребята вошли в
этот чертов банк, сделали свое дело и вышли, чтобы можно было спокойно
удирать с деньгами.
Вместо этого зазвонил телефон. Раздраженно Вик поднял трубку с приборной доски и поднес ее к уху.
—Здравствуй,
старый друг, — раздался оттуда высокий, почти визгливый голос Билли
Томпса. — Думаю, что как раз сейчас ты уже начинаешь молиться, чтобы
мои ребята ограбили этот банк, но ты не дождешься, потому что все это —
подстава. Я не собираюсь давать тебе ссуду в моем банке.
—Да как ты… За что?
—Ха,
за что? Много же у нас с тобой дел было, что ты уже не помнишь. Нет,
твоя проблема не в противозаконной работке, а в твоей личной жизни.
Ведь я подбирал всех девушек, которых ты так бессердечно бросал.
Некоторые из них были просто рады оросить мою руку слезами, потому что
ты не умеешь любить, а они отдавали тебе сердце и душу.
—Билли, чего ты добиваешься? Да еще и другим жизнь портишь.
—Ты даже и не заметил. Микки смылся уже давно, а у Роланда есть одно важное задание…
На
этом Билл положил трубку, оставив Вика с недоумением взирать на
умолкший аппарат. Мысль о том, что Рол должен убить его, закралась в
голову, но мужчина понял, что план его старинного друга должен быть
более изощренным, чем просто убийство. Послышались завывания сирены, и
он все понял. Каким-то чудом извернувшись, Вик убийственным ударом
открыл дверь машины и выкинул соседа на тротуар, а потом изо всей сил
надавил на газ.
Ясно было то, что расчет был такой: машина Вика
полчаса стоит перед банком, Билл вызывает полицию и сообщает, что его
банк грабят, приезжают ребята в синем и находят бесчувственное тело в
той самой машине. Вот только был один вопрос: как Билл пришьет ему
участие в ограблении. И туту Вик посмотрел на то место, где сидел
Роланд. Парень-то выпал, но вместо него осталась лежать небольшая
коробочка с эмблемой банка.
—Так вот где собака была зарыта? — Вик
берет свой случайный трофей, рассматривает его со всех сторон. Соблазн
заглянуть очень велик, и беглец приподнимает крышечку. Десятка четыре
мелких ограненных алмаза лежат там, сверкая на всю силу пробивавшегося
в машину света. Надо сказать, что камешки были чистейшие, Билли для
подставы потрудился на славу и не пожалел своих сокровищ, тем более,
что еще страховку за них получит.
Вик бросил коробочку и только
сейчас заметил, что любование уловом было непозволительной роскошью,
потому что у него на хвосте оказалась куча полицейских машин. Он
надавил еще сильнее на газ и рванул, что было духу. Все лошади под
капотом старой «Хонды» мчались быстрее ветра, чтобы угодить хозяину.
Количество копов непрестанно росло от перекрестка к перекрестку, а
впереди мешали движению умеренно ползущие машины средних американцев,
которые разъезжали по своим неспешным делам. День катился к трем часам,
скоро машин станет больше, да и на долгую скачку бензина не хватит. Вик
увидел какой-то узенький переулок, в который можно было прошмыгнуть.
Главное, чтобы он не вел в тупик, и там не стояли мусорные контейнеры,
потому что кому охота пачкать свою машину.
Сказано, сделано. Визг
тормозов полицейских машин с поразительной силой ударил по барабанным
перепонкам. Они должны были либо объехать, либо перестроиться, но это
давало время, лишь бы не закрыли с другой стороны. Вик рванул по
переулку и выскочил почти на середину полупустой улицы. «Хонду»
развернуло, и он оказался лицом к лицу с одинокой патрульной машиной.
Черные, как ночь, глаза замерли над рукой с рацией, ноздри курносого
носа раздувались из-за пылкой погони. Она не могла оторвать глаз от
этой зеленой «Хонды», которая сама пришла к ней в руки.
«Она коп, —
думал в это время Вик. — И угораздило же меня на нее запасть, хотя она
и в самом деле чудо… А черт, бензина почти нет», — он метнул взгляд на
приборную панель и понял, его единственный шанс на спасение — эта
девочка.
Вик выскочил из машины, девушка все еще не могла прийти в себя и держала рацию.
—Положи
ее на место и выключи связь, — она удивленно и испуганно посмотрела на
человека, который вломился в ее машину и грозил ей пистолетом. — А
теперь, милая, давай-ка выедем из города. Я пока не знаю, что сделать с
тобой, но у тебя есть все шансы остаться в живых. Сопротивляться она
явно не хотела, был момент, что она дрогнула, а в остальном сохраняла
спокойствие.
Они ехали недолго, услышали по радио, что нашли пустую
машину и объявили план «перехват»: теперь на всех заборах будет висеть
портрет Вика. А еще через час после этого спохватились о пропавшей
машине и девушке Сьюзан Мелниц, которая вела ее. Через полчаса
бесполезных вызовов, это связали с пустой «Хондой» и поняли: Сьюзан,
если она еще жива, в заложниках.
—Вы правильно поступили, — они
въехали на территорию заброшенного завода, где и остановились, — что не
пообещали мне оставить жизнь. Вы же не знаете, как события пойдут
дальше. Вдруг вы испугаетесь, что я укажу на вас или на ваше пристанище.
—Ты слишком странная для копа и для заложника. Не боишься, что я передумаю и убью тебя.
—Нет,
— ответила она, дерзко посмотрев ему в глаза. — Я умру через пятьдесят
лет от сердечного приступа. — она так уверенно заявила об этом, что Вик
даже испугался. — Я потому и в полицию пошла, потому что могу ничего не
бояться. Хоть ранения и бывают, но для меня не будет смертельных, да
еще и слава сорвиголовы никому не вредила.
—По-моему это ужасно — знать, когда умрешь, я бы так не хотел.
—Думаю, что когда приблизится срок, я тоже буду так думать, но не теперь — я жива, молода.
Тут ее пальцы потянулись к кобуре. Вик снова поднял на нее пистолет:
—Ты что задумала?
—Хотела тебе отдать, чтобы ты не беспокоился о том, что я пущу его в ход.
Вик
все больше запутывался, он чувствовал, что эта девушка до последнего
миллиметра просчитывает его действия, знает не только о своей жизни, но
и о том, что случится прямо сейчас. На минуту Вик почувствовал себя в
этой машине еще более дискомфортно, чем если бы в этот момент сидел в
камере. Сьюзан начинала не только нравиться ему, но и пугать, подавлять
своим знанием судьбы. Захотелось спросить:
—А я когда умру?
Она усмехнулась, поняла, что словила вора на крючок.
—Завтра,
тебя собьет машина, когда ты выйдешь из кафе, — ответила она все же.
Это буду не я, потому что ты мне нравишься, и мне было бы жаль убивать
тебя.
—Что мне теперь прикажешь с этим делать?
—Не знаю, ты сам спросил, я ответила.
Вик
минут десять просидел, переводя глаза то на свои колени, то на роковую
красотку. Что-то надо было делать, Вик верил в неотвратимость судьбы,
но так скоро он ее не ждал.
—У тебя дети есть? — неожиданно спросил он, продолжая смотреть в колени.
—Нет,
— она ответила как-то бесцветно и вздохнула едва заметно. Если бы Вик
сидел подальше, и он не услышал бы этого. А самым удивительным была ее
рука, оказавшаяся поверх его руки.
Через неделю полиция объявила
во всеуслышание, что Вик Сэнтон был сбит машиной и погиб от потери
крови. Он долго мучился перед этим. Кто-то находил в мучении кару за
его преступления, но многие никому не пожелали бы такой смерти.
Через
шесть месяцев в Банке Билли Томпсона появилась беременная женщина с
прекрасными черными глазами и курносым носом. Мисс Картер перевела
деньги из другого банка в этот и положила в камеру хранения несколько
алмазов. Уже на выходе из банка, она столкнулась с Роландом, но парень
в своей неизменной гавайской рубахе не вспомнил ее, хотя описание Вика
было очень живым.
2 марта —5 марта 2004 (Омск)
|